Анатолий Александрович Корсунский

Главный врач Детской городской клинической больницы № 9 им. Г.Н. Сперанского, награжден медалью «За заслуги перед Отечеством» II степени, кавалер ордена Пирогова, лауреат премии Минздрава России лучшим врачам «Призвание», лауреат премии города Москвы в области медицины, заслуженный работник здравоохранения РФ, доктор медицинских наук, профессор, выпускник педиатрического факультета (ПФ) 1981 года.

— Анатолий Александрович, Вы врач в третьем поколении. Продолжают ли дети Вашу династию? Какое образование они выбрали? Где учились и какую специализацию предпочли?

— Я действительно врач в третьем поколении, но медик — в четвертом, потому что мой прадед был фельдшером в период Первой мировой. Он умер во время Гражданской войны, когда оказывал помощь больным тифом. Фельдшером он стал потому, что Первая мировая застала его в момент обучения в университете. Прадед был призван в армию, не получив диплома. А вот дед стал военным врачом. Он учился на ускоренных курсах, которые перед войной открылись в нескольких медицинских институтах, в том числе и во Втором меде. Но он окончил другой вуз. Будучи командиром медико-санитарного батальона, дед погиб в 1942 году вместе с остальными медиками и ранеными. Мой отец также был военным врачом. Сначала трудился в сельской амбулатории, затем его призвали в армию. После службы он долгие годы работал участковым врачом в Московской области. Отец брал меня с собой в приемное отделение с шести лет. В это время я не представлял себе никакого другого вида деятельности, кроме лечения детей. Не могу сказать почему, но понимание, что я должен быть именно педиатром, сложилось у меня задолго до того, как я стал учиться во Втором меде. Я сразу подавал документы для поступления на педиатрический факультет (что, кстати, удивило моего отца, который все время стремился сделать меня терапевтом). И я не был ни минуты разочарован в своем выборе. Мой сын (Илья Анатольевич Корсунский. — Прим. ред.) тоже окончил ПФ Второго медицинского, прошел ординатуру на базе Российской детской клинической больницы (РДКБ), которая отмечает юбилей в этом году. Он последовательно защитил кандидатскую и докторскую диссертации, сейчас возглавляет детский центр аллергологии и иммунологии в Москве.

— Как Вы отнеслись к выбору сына, исходя из своего опыта работы? Не секрет, что романтические представления таят, когда человек погружается в профессию.

— Думаю, коллеги со мной согласятся: в семьях врачей царит особая атмосфера, постоянно идет обсуждение проблем. У меня отец — врач, мама — фельдшер. Я все время жил в этой атмосфере, и мой сын тоже. Могу сказать, что на него большое влияние оказал дед: он был большим патриотом своей профессии, считал ее самой главной и лучшей. Впрочем, я думаю ровно так же! Просто мой отец жил в другие годы, и тогда все было иначе. Сейчас пришли высокие технологии и мультидисциплинарность, которая привела к тому, что возникла необходимость в людях, которые очень глубоко погружены в конкретную область. Мой сын выбрал аллергологию-иммунологию, чему я очень рад. Свою научную работу он сделал на стыке фундаментальных знаний и клинической педиатрии. Мне представляется, что это как раз и являлось самым главным в его труде. То есть сочетание фундаментальных знаний и клинического опыта. Считаю, что сейчас молодых врачей привлекает в медицине не само множество высоких технологий, а их практическое применение в конкретном случае. Хотя рутинной работы остается очень много, и сын, как и остальные молодые специалисты, научился сочетать повседневную деятельность с научными прорывами, и получается у него хорошо.

— Буквально несколько десятилетий назад педиатрию чуть было не упразднили. Ставился вопрос о замене детских врачей специалистами общей практики по аналогии с Западом. На Ваш взгляд, педиатр отличается от терапевта? В некоторых частных клиниках сейчас можно оформить вызов семейного врача.

— Педиатр — не просто профессия, это судьба. Но надо сказать, определенные тенденции в развитии современного здравоохранения ведут нас к тому, что на территориях, где населения немного и где пациенты разобщены большими расстояниями, очень сложно иметь медиков различных специальностей. Там, конечно, нужен врач общей практики. Я сразу вспоминаю, как работал мой отец в сельской амбулатории. Когда его — терапевта — вызывали в отдаленные населенные пункты, он приезжал, а ему говорили, что там еще и дети болеют. И отец же не мог ответить: «Я сейчас уеду, через две недели ждите педиатра». Поэтому то, что появился врач общей практики, — это не новость. Но он не должен прийти на смену педиатру в глобальном смысле. Детские врачи нужны и будут востребованы еще очень долго именно потому, что они в значительной степени отличаются от терапевтов. Ни одна страна мира педиатрию как специальность не ликвидирует. Даже те государства, которые пошли по пути закрытия педиатрических факультетов, сохраняют педиатрические кафедры с возможностью обучения на детского врача.

— Насколько важно наставничество в педиатрии? Вспоминаете ли Вы своих учителей из Второго меда?

— Все познается, когда анализируешь прошедшие годы. Вспоминаю, что я ходил в кружок факультетской педиатрии, который вела профессор Наталья Алексеевна Белоконь. Занятия были очень интересные. Я, будучи студентом 3-го курса, приходил туда. Но особенно на заседаниях не выступал в связи с тем, что я просто был молод и не обладал такими знаниями, как студенты-старшекурсники. Тем не менее Наталья Алексеевна меня запомнила, хотя потом я сменил кружок. И когда я пришел в ординатуру, она меня сразу узнала. Впоследствии я с ней встретился уже в Институте педиатрии (ИПДХ, сейчас НИКИ педиатрии им. Ю.Е. Вельтищева. — Прим. ред.), она тепло меня приняла. Очень признателен ей за то, что она тогда бдительно следила за тем, чтобы я как ординатор всегда вел больше пациентов, чем положено в ординатуре. Наталья Алексеевна говорила: «Я сделаю из Вас хорошего врача!» Тогда я расстраивался, поскольку работы было очень много, уходил поздно. Но сейчас думаю, что она правильно поступала.

Вспоминаю нашего академика Вячеслава Александровича Таболина. На его кафедре я тогда проходил субординатуру и тоже какое-то время участвовал в работе кружка. Через 15 лет после завершения обучения делегация российских врачей отправилась на Европейский съезд педиатров. В Берлине Александр Александрович Баранов (глава делегации; российский врач-педиатр, профессор, член президиума РАН. — Прим. ред.) поручил мне как самому молодому делегату везде его сопровождать, помогать ему в решении мелких бытовых вопросов, поскольку тот был задействован во многих мероприятиях и должен был везде успеть. Я провел неделю с академиком Таболиным, все, что он мне рассказывал, вспоминаю с огромным удовольствием. Мы с ним разговаривали в поездке, он делился своим мнением со мной на конгрессе. Именно тогда у меня сложилось понимание: то, что Вячеслав Александрович говорит на лекциях, — не просто урок, это его внутреннее понимание профессии педиатра. Он рассказывал о том, что врач не сможет работать, если не осознает, как семья воспринимает ребенка и его болезнь. Учил, как искать подход к родственникам маленького пациента. Я же ловил каждое его слово и до сих пор помню, что он говорил. Вячеслав Александрович — человек уникальный во всех смыслах, и своей поэзией в том числе, которая, как ни странно, не была назидательной или навязчивой, воспринималась хорошо любой аудиторией. Все знают одно из его любимых высказываний: «Первый ребенок — последняя кукла, и только первый внук — первый ребенок». Многие коллеги признаются, что в процессе жизни поняли, насколько верны эти слова.

— Знаю, что Вы считаете своим учителем профессора Кубергера. Какие качества, умения Вы переняли у Моисея Борисовича?

— Моисей Борисович Кубергер — удивительный человек, врач-практик. У него была масса качеств, которые заслуживали того, чтобы их перенять. Но главное, на мой взгляд, то, что он никогда не стеснялся советоваться с коллегами. В медицине очень важно понимать, что в каждом вопросе есть специалист, который знает тему лучше тебя. И если возникают проблемы с лечением пациента, поезжай, позвони или напиши, но посоветуйся с коллегами. У него была тоже очень интересная фраза, которую я всегда привожу студентам: «Чтобы лечить болезнь, нужно знать о ее существовании». Профессор Кубергер говорил это о редких синдромах. Он был автором первой большой обзорной энциклопедической книги по редким болезням, сделав карманный формат для того, чтобы информацию мог понять каждый врач. Моисей Борисович — человек обширных, энциклопедических знаний. В этом плане ему нет равных.

— Вы являетесь не только врачом, но и преподавателем, организатором здравоохранения. Как Вам удается все совмещать? Считаете ли Вы важным передавать свои знания новому поколению врачей-педиатров?

— Не только считаю важным, что необходимо передавать свои знания, но и стараюсь это делать. И уверен, что нужно еще больше работать в данном направлении. Поэтому в детской больнице (ДКБ № 9 им. Г.Н. Сперанского. — Прим. ред.), которую я возглавляю восемь лет, всячески поощряется наставничество. Эта тенденция активно развивается в системе Департамента здравоохранения города Москвы. Коллектив клиники у нас возрастной, многие здесь работают долгие годы, и таким специалистам есть чем поделиться с молодежью. Молодые люди сейчас талантливые, и интересов у них множество. В более ранние годы, когда я сам пришел в медицину, многие были больше сосредоточены на работе. Я недавно услышал, что информация из социальных сетей за один день современного человека по объему соответствует сведениям, которые получал за год житель России в 1899 году. Колоссальная разница! Поэтому молодым сейчас быть непросто, очень много соблазнов отвлечься на более интересные занятия. И если исходить из этого, профессиональный рост — задача, к которой мы должны приучить студентов. Считаю, что самообразование, изучение многочисленных источников информации — не только главный двигатель обучения молодого врача, но и источник наполнения его клинической внутримозговой библиотеки. Если раньше мы шли в аудиторию, чтобы послушать тех или иных выдающихся ученых, то теперь все занятия выложены в сеть, их можно по пять раз прослушать. Бывает, что я прихожу к студентам читать лекции, а они мне хором говорят: «Анатолий Александрович, мы все уже изучили по этой теме, у нас всего 56 вопросов. Мы сейчас их зададим Вам». Это значит, что люди не только лекцию посмотрели, но и прочитали литературу, ознакомились с последними журнальными статьями. Мы должны стремиться к тому, чтобы студентам было настолько интересно после прослушивания выступления, чтобы они с удовольствием продолжали дома самостоятельную работу по предмету. Если они посвятят чуть больше времени теме, проработают ее, потом обязательно увидят хороший результат от своей практической деятельности.

Что касается моей работы главным врачом, то в свое время меня пригласил на административную должность Юрий Евгеньевич Вельтищев — директор Института педиатрии и детской хирургии (ИПДХ, ныне НИКИ педиатрии им. академика Ю.Е. Вельтищева, сейчас является структурным подразделением РНИМУ им. Н.И. Пирогова. — Прим. ред.). Так получилось, что я, будучи врачом клинического отделения, защитил кандидатскую. После этого меня вызвал Юрий Евгеньевич (он был председателем Ученого совета) и сказал: «Наш институт отметился. У нас работает первый в Советском Союзе простой, рядовой врач с ученой степенью. И это Вы». Когда возникла необходимость назначения нового начмеда в ИПДХ, он выбрал меня. Мне кажется, что административную, научную и клиническую работу разделять нельзя. Если ты врач, ты должен быть готов принимать участие в консилиумах или дать экономическое обоснование различных направлений в деятельности учреждения, а если ты не можешь поделиться знаниями со студентами или молодыми коллегами, то это твой недостаток, а не преимущество. Сейчас нужно уметь все.

— Вспоминая наставников во Втором меде и учебный процесс, анализируя свой опыт преподавания в Сеченовском университете, замечаете ли Вы разницу в подходах к обучению студентов разных поколений? Изменились ли сами учащиеся за эти годы?

— Все меняется. Новое время — и новые люди. И студенты иные. Но когда начинают ругать молодежь, что она не мотивирована, что ей ничего не нужно, я с этим не согласен. Да, если молодые люди хотят заниматься чем-то интересным, то не всегда это подготовка к зачету. Даже тем, кто приводит массу доказательств, что нынешние студенты хуже, чем учащиеся прошлых лет, я могу сказать: когда возникла необходимость в работе в «ковидных» госпиталях, будущие врачи сразу ответили, что они готовы.

В то время, когда я учился, практически половина студентов трудилась, я тоже работал все годы по ночам (кроме первого курса, когда такое было недопустимо). Это жизненный опыт, который больше нигде не приобретешь. Сейчас я главный врач, как я должен представлять себе работу уборщицы? Ответ простой: я сам был четыре года санитаром в 20-й детской больнице. Там я несколько раз сталкивался с молодым доктором — тоже дежурантом. Я мыл операционную, он оперировал. Спустя 20 лет мы вновь встретились — и он узнал меня. Это был Леонид Михайлович Рошаль.

— ДКБ № 9 им. Сперанского является клинической базой педиатрического факультета РНИМУ им. Н.И. Пирогова. Насколько важно обучение студентов не только в лекционном зале, но и у постели больного? Как Вы считаете, способно ли симуляционное оборудование заменить практику в больницах?

— Вижу, что молодые доктора стремятся как можно больше посвятить времени освоению практических навыков, и наша задача — дать им такую возможность. Это самое главное. Теорию они сейчас могут изучить через интернет, через портал вуза, где выложены лекции. Сейчас вся информация в доступе, это не сложно. А практические навыки им должны дать специалисты кафедры. Конечно, сейчас есть прекрасные симуляционные центры, где обучают технологии проведения тех или иных манипуляций. Но после того как человек полностью освоил эти техники и сдал преподавателю соответствующий зачет, ему все равно предстоит прийти к пациенту. У нас есть свой симуляционный центр в больнице. Мы даем возможность там поработать студентам и Университета, и колледжа. Но так или иначе, если человек овладел технологией только в симуляционном центре, этого недостаточно. Если же он там не был, то мы его допустить до пациента не сможем, поскольку умения нет. Поэтому получите навык и применяйте его при работе с больными — тогда ваш диплом полноценный. То есть подход в данном случае комплексный. У нас были ординаторы из Германии, они раньше всех приходили на работу, чтобы успеть посмотреть вместе с врачом именно тех пациентов, которых им сегодня преподаватель не показывает, — хотели узнать как можно больше больных. Сейчас общемировая проблема — сокращение количества пациентов с заболеваниями, которые могли бы дать возможность врачу распознать этот недуг в его практике.

— Как Вы оцениваете подготовку современных студентов?

— В качестве заведующего кафедрой (кафедра педиатрии и детских инфекционных болезней в Сеченовском университете. — Прим. ред.) и главного врача я нахожусь в более выгодном положении, поскольку вижу, как работают студенты, ординаторы. Есть люди не просто талантливые, а те, которые вкладывают душу в свою работу. Они занимаются наукой и ходят в кружок не потому, что это нужно для получения красного диплома, — им реально интересно. Такие обучающиеся не боятся выступать перед профессиональной аудиторией, берутся за доклад о самых сложных пациентах, по которому обязательно будут заданы вопросы. Имею в виду, например, конкурс студенческих научных работ. На него меня всегда приглашает РНИМУ им. Н.И. Пирогова в качестве члена жюри. Международная Пироговская научная медицинская конференция (студентов и молодых ученых. — Прим. ред.) — очень интересное мероприятие. Когда получаю приглашение, стараюсь максимально освободить этот день, чтобы присутствовать. Это не просто конкурс, где преподаватели пишут студентам текст, который потом зачитывается перед собравшимися. А тот случай, когда учащийся сам вел пациента и прекрасно разбирается в теме. Три часа «парада планет»: лучшие из лучших со всех вузов, золотой фонд! Таких студентов надо «выращивать», поддерживать, мы с радостью принимаем их на работу, даем возможность продолжать свою самостоятельную научную и клиническую деятельность и получать адекватную оплату труда. Как мне кажется, врач обязан постоянно повышать свой уровень знаний, и его зарплата должна позволять вести нормальную жизнь, чтобы не тратить время на бесконечные подработки. Поэтому мы сейчас нацелены на то, чтобы видеть лучших, независимо от того, какой вуз они оканчивают, и приглашать их на работу к нам в больницу. Мы тоже раз в три года проводим у себя так называемые Сперанские чтения. Георгий Нестерович Сперанский с молодых лет считал, что нужно постоянно приглашать в клинику учащихся. Им была открыта первая в России детская консультация на Красной Пресне, и он там учил матерей, студентов и врачей ухаживать за детьми.

— Что бы Вы посоветовали студентам для достижения успехов в профессии?

— Как ни странно, мои советы не будут отличаться ничем от рекомендаций тем людям, которые не хотят заболеть COVID-19: спать необходимое количество времени и в те часы, когда человеку пристало это делать, а не на лекциях и семинарах, а также обязательно правильно питаться. Кроме того, по каждой теме, независимо от того, интересна она или нет, обязательно читать дополнительную литературу, потому что, когда ты ее начинаешь изучать, неожиданно понимаешь, что уже готов не только к экзамену, но и к практической работе.

— 2020 год принес РНИМУ сразу два юбилея — 90 лет педиатрическому факультету и 35 лет РДКБ. Что бы Вы хотели пожелать своей альма-матер, коллегам?

— Так получилось, что на всех этапах своей профессиональной деятельности я был связан с РНИМУ им. Н.И. Пирогова. Коллеги, которые учились вместе со мной, сейчас трудятся в разных концах не только нашей великой Родины, но и мира, — к ним в равной степени относится мое поздравление. Хочу сказать, что где бы мы ни работали, альма-матер всегда остается каким-то якорем, который привязывает нас к нашей молодости. Поэтому мои пожелания ко всем, кто считает себя связанным с РНИМУ и педиатрическим факультетом, — здоровья вам и молодости!